{Начало истории выложено ниже под заголовком "история"}

Дима Карташов – давай останемся никем
Да не бывает такого в природе
Чтобы два сердца, что были полные эмоций
Разлюбили, замерзли одновременно
Одно из них по-любому любовью бьется

На повторе одна и та же песня, а я сижу и в очередной раз перечитываю «историю». Читаю сейчас фанфик, в нем по сюжету главный герой уже одиннадцать лет влюблен в свою подругу детства, и вот он начинает с ней встречаться, у них все взаимно, но он влюбляется в ее брата и расстается с девушкой, понимая, что любит ее только как сестру. Мне этот сюжет дается нелегко, читать тяжело. Я пропускаю через себя, пытаюсь понять его, пытаюсь принять, что такое бывает, понять, что чувствует этот человек. И, вроде как, поняла. Сегодня в электричке дочитала до того момента, где он расстался с девушкой, как она плачет, и его размышления, его чувства с этим связанные. Я все проецирую на свою жизнь, в голове сами собой начинают всплывать строчки из песни Карташова, и крутятся до самого дома, не переставая. Я уже очень давно хотела написать то, чего в том посте не было. Важные детали, которые я опустила, дальнейшее продолжение истории, ведь это был не конец. Я не смогла позволить всему закончиться вот так. И я напишу сейчас. Все, что смогу. Пускай прошло два года с нашей первой встречи, пускай прошло так много времени, я ведь все помню. И никогда не забуду, просто не смогу. Интересно, смогу ли я вымучить это сегодня?

Самое сложное, пожалуй, это хронология. Но я попытаюсь. Писать только правду, без пощады, не оберегая себя. Начало конца случилось двадцать первого декабря две тысячи двенадцатого года. Кто-то, думаю, еще помнит, что именно на этот день была назначена дата конца света, о котором уже приблизительно за два года до этого начали достаточно активно говорить. И по сей день я считаю, что мой личный конец света прошел ровно по расписанию. На тот момент у меня были не просто плохие отношения с матерью, нет, они были отвратительными. Последние где-то две или три недели до того дня у нас постоянно происходили стычки, которые включали в себя крики, бросание вещами, возможно даже драки, выбитые двери. Именно тогда мама впервые выбила мою дверь. Я в очередной раз заперлась на щеколду в комнате и ревела, сидя за компьютером, кому-то, скорей всего, писала. Она пнула ногой нижнюю часть двери и доска оттуда выпала. Она смогла пролезть в дырку, моя защита исчезла окончательно, мне больше некуда было бежать. Потом я то же самое сделала с маминой дверью, мы продолжали ругаться. В какой-то момент она выбила дверь так, что, видимо, повредились петли, и я потом еще какое-то время, пока ее не починили, не могла закрыть дверь. Кто знает, как я боюсь открытых дверей, возможно, поймет, какое это испытание. Мне было тяжело, я не знала, чем мне заниматься в жизни, металась из стороны в сторону: археолог, повар, что-то связанное с музыкой, востоковед. Чего только в голову не приходило. С Димой же шел уже второй месяц отношений, переломный момент уже произошел, так что необходимой мне поддержки от него не было. Я искала ее именно в нем и только в нем, и почти не находила. В ту пятницу, а это была именно пятница, у меня сдали нервы. Я решила, что не могу больше так, что не могу выносить это давление. Я не могла сбежать даже в свою комнату, я не могла расслабиться и не могла быть спокойной, находясь в своей собственной квартире. Я собрала рюкзак и ушла из дома. Я позвонила своему другу, Феде, и спросила у него про вписку. Декабрь месяц, на болоте не сезон, но у меня ведь были знакомые, которые могут помочь. По крайней мере я на это надеялась. Федя не стал спрашивать о подробностях, сказал, что он сидит с компанией ребят в кафе «вокзал» на новослободской, и что потом они поедут к кому-то там на дачу. Я поехала к ним. Сидела, чувствовала себя не в своей тарелке, и ждала, когда мы поедем. Когда мне позвонила мама, я спокойным голосом (как будто я могла бы иначе) сообщила ей о том, что я не собираюсь сегодня возвращаться домой, и что в ближайшие пару дней тоже не приеду. Я даже сказала ей о том, где я нахожусь, мне и в голову не могло прийти, что она приедет за мной. И это было одной из самых больших ошибок в моей жизни. Она приехала в тот момент, когда мы уже собрались и выходили из кафе. У меня с собой помимо рюкзака была гитара, потому что на тот момент я еще училась и считала чрезвычайно важным обязательно заниматься каждый день. Гитара была у Феди. Мама сразу крепко взяла меня под руку и не отпускала, я же пыталась вцепиться в Федю, пыталась убежать, просила ребят помочь мне. В компании было несколько рослых парней, которые по моим расчетам вполне могли меня освободить, но они не лезли в семейные дела. И они были правы, сейчас я это понимаю, но только не тогда. Все это было чрезвычайно жалко, унизительно и глупо. Мы шли по улице, я все надеялась, что мне кто-нибудь поможет. Единственное, чего я хотела – это сбежать. Я стала одержимой этой мыслью, больше ничего не имело значения. Мы зашли в метро, я прошла по карточке, мама же, не отпуская меня, протиснулась через турникеты вместе со мной. У эскалатора все остановились. У меня начиналась истерика, я умоляла, до последнего умоляла Федю помочь мне, но он только бессильно пожимал плечами и говорил о том, что не может. Я чувствовала, как разрушается весь мой мир, как разлетается на осколки то, что я считала своей жизнью. Федя уехал вниз, а я, смотря на его удаляющуюся фигуру, видела, как перед глазами все трескается и разбивается на множество осколков. У меня началась истерика. Мать вытащила меня из метро. Теперь она уже тащила меня, я сопротивлялась изо всех сил, отказывалась идти, отталкивала ее, пыталась высвободить руку. Но я слабее. С каждой секундой меня все больше поглощало отчаяние, глаза застлали слезы, я перестала четко видеть, что происходит, и где я. Я кричала прохожим, просила о помощи. Кричала, что она мне не мать, что я не знаю, кто она такая, и сама почти верила в то, о чем вру. Сердце раздирало предательство друга, и я требовала помощи у вселенной, хоть у кого-нибудь. Но все только шли мимо. На улице было темно, а я до сих пор помню, как она тащила меня от одной станции метро до другой. Там идти совсем недолго, а у меня до сих пор перед глазами всплывают машины, припаркованные вдоль узенького тротуара. От новослободской до менделеевской. Это был самый яркий по эмоциональному состоянию момент в моей жизни. Я думала, что никогда не смогу об этом написать, и долго, для меня – действительно долго, целых полтора года, я не могла никому об этом рассказать. Только этой весной в Питере я впервые пересказала тот день Крис. В метро я продолжала просить о помощи и говорить, что я не знаю, кто она. Мы стояли в ЛОВД и милицейские спрашивали, кто я, а я продолжала повторять, как будто ничего больше не знаю, что я не знаю, кто она, говорила, что я – Блинкова Елизавета, просила помочь. Они мне не поверили. Когда до моего сознания все же дошло, что мне светит ночь в обезьяннике, я признала, что она моя мать и пошла за ней вниз по эскалатору.

Мы доехали до дома, я снова колотила молоточком из автобуса по столу, рыдала, запиралась в комнате. Я позвонила Диме. Я плакала, мне казалось, что во всем мире я совершенно одна, я теряла свое место, я теряла ориентацию в пространстве и времени течения жизни. Но у меня было чудо, и я стала цепляться за него, за последнюю ниточку. Несмотря на то, что весь мир уже лежал в руинах, в наше «мы» я все еще верила, для меня это было несомненным. Человек, с которым я – единое целое, человек, с которым я проведу всю свою жизнь, которого я люблю, растворяясь в нем, и который любит меня так же. Мне нужна была опора. Я проваливалась сквозь пол, чувствуя, что нет почвы, что я зависла в вакууме, бессильно размахивала руками и болтала ногами в поисках опоры. Я попросила его сказать что-то. Дабы не врать, признаюсь, что я не помню точно, что именно я его попросила сказать. Суть: я хотела услышать от него подтверждение того, что он со мной есть и всегда будет, я хотела услышать про будущее, гарантии. В ответ я услышала то, чего услышать совсем не ожидала: «я не могу тебе этого сказать, прости». Я все еще была в истерике и в отчаянии, я хваталась за ниточки, а они ускользали у меня сквозь пальцы. Это привело меня в ярость. Я стала уже не просить, а требовать от него объяснить причину молчания. Сначала просто спросила: «почему?», но он отказался отвечать. Он бросил трубку, и я писала ему во вконтакте, что дам ему пять минут, чтобы сформулировать, я была уверена, что больше времени и не нужно. Я не понимала, и не могла понять. Он продолжал отказываться, писать, что не может, что это не так просто, что требует больше времени. Он сбрасывал мои звонки. Я сорвалась: написала, что он бесхребетный, что слабый, раз не может, что мне не нужен такой парень в таком случае. Я стараюсь, я пишу правду сейчас, и только правду. Я добавила Диму в черный список, написала на клочке бумаги о том, что уже сожалею об этом, что точно знаю, что уже завтра буду звонить, писать, извиняться. После этого мне позвонил Федя. Я наезжала на него, говорила, что он предал меня, и что я никогда его не прощу, а он смиренно извинялся и сказал, что любит меня. Он имел в виду дружеское, но тогда я поняла его неправильно.

На следующий день я действительно написала Диме, и он снова сказал, что ему нужно время. В этот раз я готова была ждать. Еще через полтора дня после этого он написал мне, что он видит себя только с одним человеком, и это не я. Конец, дальше написано еще в «истории».

Теперь другая сторона тех же событий, то, как все это было с его стороны, и сейчас я знаю об этом достоверно, больше нет никаких белых пятен в моих картах событий, нет сомнений. Для Димы все началось значительно раньше. Он встречался с девушкой по имени Регина, которую даже не любил толком, по крайней мере он, вероятно, до сих пор так считает\говорит. Она всегда была недовольна тем, какой он, критиковала, наезжала за то, что он не соответствовал ее идеалам, а он укорял самого себя в том, что не может быть таким, каким его хочет видеть Регина. Он менялся, причем очень сильно. И тот Дима, в которого я влюбилась, был Димой, которым его сделала Регина. Сколько они встречались точно я не помню. Год, полтора, два. Знаю точно, что в тот момент, когда мы с ним познакомились, было полтора года с их расставания. Они продолжали все это время общаться, а он сублимировал, задротничал в учебе, и ждал, когда она вернется, надеялся на это. Это были полтора года его депрессии. И тут появилась я, похожая и одновременно не похожая его бывшую девушку, целеустремленная, оптимистичная, активная, дредастая, улыбчивая и заинтересованная в нем. Первый месяц отношений все было ровно так, как я и писала: взаимность с двух сторон, он чувствовал и переживал то же самое, что и я, переживал наше «мы», любил меня всем сердцем и душой. «Мы» было единым. Потом ему призналась в любви Регина. Он засомневался, и любой бы на его месте заколебался. Он любил меня, но получил то, чего так долго ждал и хотел. Его ожидание закончилось, но он колебался: «а как же Полина?». Это продолжалось в течение трех недель, а мои слова о его слабости и о том, что мне не нужен такой парень, послужили для него толчком к действиям. Он сделал свой выбор, и никто не в праве его за это осуждать. Даже я. После этого он начал встречаться с Региной, но опять были истерики, претензии, что он не идеален, что он не такой, каким хочет видеть своего парня Регина. Через какое-то время он понял, что ожидал и хотел совсем не этого и расстался с девушкой. Освободившись от того, что его очень долго тяготило, он стал меняться. Он начал тусоваться с одной компанией, ездить на вписки и даже то ли один, то ли несколько раз дунул. Первый раз накурила его я еще тогда, когда мы встречались. У Димы полностью изменилось восприятие окружающего мира, он стал чувствовать природу, волны вселенной. Весной он заплел дреды. Свои, настоящие, и доплел канеколоном, чтобы была длина.

Теперь о том, что в это время происходило со мной. Январь, февраль, март, апрель и половина мая. Я продолжала учиться три дня в неделю в экстернате, но забросила гитару и скоро перестала общаться со всеми людьми, с которыми умудрилась поддерживать связь, пока мы встречались. Во время отношений мой мир замкнулся на Диме, когда же отношения закончились, мой мир опустел, и я не смогла ничем его заполнить. Я начала ходить вольным слушателем в институт ИЖЛТ по вторникам, четвергам и воскресеньям. Мои будни замкнулись на простой схеме: дом, школа, дом, институт, дом, школа… и т.п. Дома я в основном читала, и редко когда делала что-то другое. Если бы я задумалась о том, что со мной, хотя бы на секунду, я бы удивилась: что происходит, что со мной стало? Но я не задумывалась. Я лишь существовала от сообщения до сообщения, в перерывах делая то, что бы способствовало моим изменениям в сторону того, за что Дима бы меня, скажем так, похвалил, чем он бы гордился. Я лепила себя, но делала это не осознанно. Просто я не могла действовать иначе, вот и все. Я написала «от сообщения до сообщения» - да, это так, мы продолжали переписываться, хотя это трудно назвать перепиской. Я упорно старалась держать себя в руках, но время от времени срывалась и писала ему, по обыкновению, огромные сообщения о том, как мне плохо, как я страдаю и как мне его не хватает. Я то просила его перестать мне писать, умоляла его об этом, о том, чтобы он прекратил это продление моих страданий, то наоборот просила его отвечать мне хоть изредка, спрашивала, как он, что с ним, и писала, что я не могу без него, что мне жизненно необходимо, чтобы он хотя бы иногда появлялся. Так и было. Он читал мои сообщения не сразу, он мог не читать их три дня, а могла пройти неделя, полторы, две. Каждый день я проверяла, заходил ли он, проверил ли, прочитал ли. Каждый день без его ответа длился невероятно долго. Когда проходило всего лишь полтора дня, мне казалось, что я жду уже несколько недель. Я мучилась, не могла понять себя, требовала то от себя, то от него какого-то решения. Я почти не думала о том, чем занимается он и что с ним происходит, но только страдала из-за своих чувств и писала о себе, о них, ему. Так прошло приблизительно два или три месяца. Проверять и уточнять в переписке я не буду, лезть в нашу переписку для меня до сих пор очень болезненно, поэтому в этой истории я постараюсь обойтись пересказами и небольшими цитатами по памяти. Надеюсь, что этого будет достаточно. В какой-то момент я сумела добавить Диму в черный список, чтобы больше не ждать от него сообщений, хотя сама один или пару раз я ему еще присылала свои полотна. После этого я стала совсем пуста. Все стало беспросветной серостью, я не думала о том, чтобы выбраться. У меня не было на это ни единой надежды. Один раз еще я ему звонила, мы немного поговорили по телефону, он рассказывал про то, что тусит теперь, про новых друзей, про то, что у него все хорошо, и я старалась радоваться за него. В конце этого разговора, насколько я помню, я сказала ему, что люблю его, и еще, что я надеюсь, что это последний раз, когда я ему звоню.

Прошло приблизительно полтора месяца с того момента. Двенадцатое мая, еще одна дата, которую я не способна забыть. Про этот день, вернее несколько дней, я писала повседневку, поэтому в сокращенном виде просто скопирую ее сюда.

18.05.13
«В воскресение вечером я читала Чехова «о любви» и на середине вспомнила, что я уже читала этот рассказ и начала думать, насколько иначе я его восприняла сейчас, а все потому, что теперь я знаю, что такое любовь. Написала сообщение:
«Я благодарна тебе за то, что я поняла, что такое любовь». Отправила его в твиттер, уже собралась спать, и в этот момент переслала его Диме. Его телефона у меня уже давно нет – удалила, но пальцы все помнят и без напоминаний. После этого я вырубилась. Следующее утро, я на первой паре, занимаюсь. Я уже и забыла о той смске, я не ждала, что он мне ответит, но в 10 утра мне пришел весьма странный ответ:
«Любовь лишь нити, связывающие ищущих друг друга людей. И, как следствие, понять можно только однажды. А все остальное – фальшь. Прошло столько времени… Я поражен».
Я удивилась, сделала перерыв в математике и начала писать ответ:
«Я не верю, что это фальшь, следовательно есть лишь два варианта: либо ты сделал неправильный выбор, либо ты ошибаешься, точнее мы с тобой оба ошиблись, и никаких связанных жизней не существует, а есть только химия, значит, полюбить можно снова. Я не могу продолжать держаться за тебя, но отпустить тебя – значит навсегда потерять свою детскую, наивную веру в единственную любовь, в людей, связанных красной нитью. Я уже потеряла веру, никогда больше я не смогу с таким восторгом посмотреть облачный атлас и понять его так, как тогда. Все, что я столько лет берегла в своем сердце разрушилось в один момент, а сейчас я задаю себе вопрос: зачем я тебе все это пишу?»
Закончились деньги на телефоне, дописала с нетбука (на первый этаж сбегала), а потом еще с Надиного телефона. А потом снова забыла. Я уже привыкла к тому, что его ответы можно ждать неделями, вот и была так расслаблена.

Интересно, он действительно все еще верит в эту красную нить судьбы, в единое, разделенное почему-то надвое, в то, что у каждого человека есть второй, незримо связанный с ним из одной жизни в другую, на протяжении вечности, как мы верили тогда? Вроде бы, по его сообщению кажется, что да, верит. А я вот не знаю. У меня не получается поверить вновь, да я и не хочу верить в это. Мне страшно, я боюсь надежды, боюсь слишком сильной и ослепляющей веры, которая может привести в заблуждение. Я боюсь, что мне снова будет так же больно, как было почти пол года назад. Это было невыносимо, я больше не хочу причинять себе таких мучений, я хочу избежать этого. Поэтому я не могу поверить, ведь если я поверю к тому моменту, как все снова разрушится, мне будет еще больнее, чем было, мне будет еще тяжелее, и я боюсь не вынести этого. С другой стороны я и не верить в это не могу. Я ребенок, трепетно хранящий в своем сердце веру в лучшее в мире, в идеализированные чувства и отношения, поэтому и в дружбу и в любовь я верю, просто где-то очень глубоко внутри себя. Именно этому я продолжаю говорить, что этого нет, но все равно жду этого и ищу этого, где-то на подсознании надеясь на то, что мне повезет. Может быть, мне и повезло. Может быть, мне уже повезло. Но если я продолжаю думать о том, что все в любой момент может закончится с кем угодно из окружающих меня людей, если я не буду ничего ждать и надеяться, то мне не будет и так больно. Не придется снова переживать то, что я переживала, когда ушли Лена, Леня и Фира в 2010, и как когда ушел Дима в конце 2012.

После занятий я пошла в вендис, у которого встретила Яна, которого я запомнила с недавней прогулки. Я поставила на зарядку нетбук, поплела дреды и ушла к музыке, точнее к компании частично знакомых аскарей напротив вендиса. Сидела там, подплеталась, подпевала. Под вечер села со знакомым играть в крестики нолики на неограниченном поле, а потом мне пришел ответ от Димы:
«цсс… Секундочку. Знал, что воспримется двояко. Нет, я имел в виду все как раз наоборот. То, что у меня сейчас происходит-полнейший жалкий фальшь. Весь тот промежуток времени с декабря не был наполнен ни одним счастливым момент с Региной. Все вернулось на свои хромые двои. А то время для меня все так же прекрасно… И "столько времени… я поражен", это значило, что в моей голове все еще восходят воспоминания об этом. Странно. Наверно, никогда еще так не ошибался. Зачем это пишу? Не знаю».
Кроме того он написал, что заплел дреды и прислал мне свою фотографию. У меня началась истерика. То есть сначала я просто охуевшими глазами сидела и пялилась в монитор, пытаясь понять, что это значит и что с этим делать, потом начала плакать прямо на глазах у двух знакомых. Потом вышла покурить, думала, что мне делать, вернулась и написала ему, ну и получила ответ:
Я: дим, скажи, это значит, что ты хочешь опять начать со мной встречаться, или нет?
в любом случае - позвони мне.
Дима: Вот это я уже не знаю, честно. Не могу ответить сам себе на этот вопрос, а уж тебе будет вдвойне тяжелее объяснить. Не хочу мучить, но именно это и делаю. В общем, просто пока подожду, разберусь в себе. А звонить… Хм. Подожди немного, я пока не готов
Я: и что теперь делать?
знаешь, нельзя все оставить так. не в этот раз. я знаю, я отлично помню, как ты любишь убегать и оправдывать себя всем чем угодно. но не сейчас, дим. ты заплел дреды, это охуенно. что-то должно было измениться.
После этого истерика с сигаретами продолжилась. Я ходила, не знала, что мне делать, не знала, куда себя деть и как успокоить. Любой вариант казался проигрышным, все казалось невероятным, глупым, отвратительным даже. Мне не верилось, что я посмела написать вообще нечто подобное, но как иначе можно было понять такое сообщение? Мне было страшно. Мне до сих пор страшно, но тогда было страшнее всего. И этот страх разъедал меня изнутри. Все невероятно. Как будто в тот момент я одновременно умирала и перерождалась. В принципе, так и было в моральном плане. Ян подошел, начал спрашивать, что со мной, хотел мне помочь, но говорил смешные вещи. Я пыталась его отшить, у меня не было никаких сил на разговоры, но он сам пошел за мной, в результате я вкратце рассказала ему, в чем дело, дала прочитать сообщения и тп. Он все не отлипал, потащил меня в магазин, по дороге продолжал рассказывать мне смешные вещи. Например, он говорил мне, что он – мой друг. Но все же кое-что важное он мне сказал. Посадил меня за столик снаружи и сказал, что у меня есть только два варианта действий. Я улыбнулась, думая, что он будет говорить очевидные вещи, и спросила: какие? С другой стороны, то, что он говорил, и было очевидным, но только не для меня и не тогда. Почему-то так случается, что все, что связано с любовью с огромным трудом подчиняется логическим размышлениям.
- Ты можешь ждать, пока он что-то решит, пока он надумает, а можешь сказать, что ты не будешь ждать и потребовать от него ответа, мол, будем мы встречаться или нет. Хоть прямо сейчас позвони ему и скажи: Димас, ну или там Димочка, как хочешь. Ну и спроси «да» или «нет».
- Я заранее знаю, что он ответит. Он не станет отвечать ни «да», ни «нет», он захочет подумать еще, скажет, что он не готов и так далее.
- Тогда скажи мне, сколько ты готова ждать?
- Долго.
- Сколько? Пол года?
- Да.
- Год? Два? Три? Пять? -, тут я уже задумалась. За пять лет очень многое может измениться, но все же, чуть подумав, я ответила
- Да.
- 10 лет? –, тут я совсем задумалась.
- Знаешь, я представляю себе то, что будет через эти 10 лет, как я оборачиваюсь назад и вижу просранное время, пустоту, и начинаю испытывать разочарование от того, сколько возможностей я упустила, сколько времени я потеряла.
После этого разговора я попросила у него телефон и попыталась позвонить Диме. Телефон оказался выключен. Затем я нашла у кого-то знакомых телефон и послала ему смску примерно с таким содержанием (как и предлагал Ян):
«Дим, это Полина. Я знаю, чего я хочу. Я люблю тебя и хочу быть с тобой. Пожалуйста, ответь, будем мы встречаться или нет. Если ты скажешь «да», то я буду самым счастливым человеком на земле, если же «нет», то я сдамся, на этом все закончится и будет поставлена точка».
Примерно в это время я собрала вещи, одела наушники и пошла к метро по арбату. Весь вечер у меня в голове играла какая-то песня Animal Джаz, а конкретней у меня играли строчки: «Боже, дай мне знак» и что-то там дальше, что я плохо помнила, так что включила я именно эту группу, искала песню. Я не знаю, точнее, скорей всего знаю, но просто не могу объяснить, почему, но по дороге до метро я просто шла и пела в полный голос, подпевая тому, что играло в наушниках. От метро на попутке и я дома. Попросилась в интернет, проверить сообщения, а там сообщение от димы с предложением встретиться на следующий день на динамо, погулять в парке, когда у него занятия закончатся. Весь следующий день я не могла ничем заниматься, так что включила в комнате энималов на полную громкость и села перед зеркалом подплетаться. Так и сидела, только за часик где-то до того, как Дима должен был позвонить, оделась и накрасилась, сама не особо понимая, зачем я это делала. Потом позвонил Дима, которого я еще долго найти не могла. Мы встретились. У него действительно дреды. Боже, как же счастлива я была его видеть, как страшно было поначалу с ним говорить, но все было в порядке. Я, как и планировала, первым делом спросила про дреды, а дальше разговор прошел так легко, как будто мы не становились чужими на эти пять месяцев, а просто были вынуждены по какой-то неведомой причине перестать видеться и общаться, а теперь вот настала долгожданная встреча. Мы шли, и не понимали куда идем, мы постоянно спрашивали друг у друга об этом, и в итоге поехали на коломенскую. Оттуда на троллейбусе, замкнув круг, поехали на домодедовскую. Потом ему стала названивать мама, мы пошли в макдак, и он начал думать. Сходили покурили, это все продолжалось, и продолжалось еще долго. Где-то около двух часов. «Я уверен, что с тобой буду счастлив», и долгое задумчивое молчание. Я все время разряжала атмосферу, потому что пока мы молчали, она была слишком тяжелой. Я делала это естественно, легко и не задумываясь. Как-то с ним это просто. Я даже не думала о том, что «нужно разрядить атмосферу» или что-то вроде того, просто временами немного его отвлекала, хех: ). В метро то же самое, только за руки и я в музыке. Я сидела и думала лишь о том, что, возможно, это последний раз в жизни, когда я вот так сижу рядом с ним, когда я держу его за руку, когда могу смотреть на него. Последний. Раз. В жизни. Я не переставала напоминать себе о том, что его ответом, даже после таких слов, после такого общения и стольких размышлений, все равно вполне может быть отрицательным. Я думала об этом, смотрела на него и улыбалась. Мы вышли на белорусской, он продолжил думать там. Хех. Стояли напротив друг друга, смотрели в глаза. «Ты замечательный человек», «ты удивительный человек», еще что-то. Уже тут было понятно, каким будет ответ, но я ждала, пока он соберется с мыслями и скажет это вслух.
- Полин
- Да?
- Будь счастлива.
- Ты думаешь, это ответ? Думаешь, такой ответ меня удовлетворит? Нет, ответь нормально.
И так несколько раз. Я улыбалась, пела что-то несколько раз. Нервничала, но старалась этого не выдавать. Я удивительная тем, какая я сильная? Тем, что я уже заранее знаю, каким будет твой ответ, но стою, смотрю тебе прямо в глаза, и улыбаюсь, да? Я сама удивлялась тому, что делала, и делала это скорее на автомате, чем потому что все обдумала и решила действовать именно так. Я собиралась на ответ «нет» улыбнуться, попрощаться с ним навсегда и уехать, но все пошло наперекосяк. Он не сказал мне «нет» сразу, он гулял со мной и было видно, что получал от этого не меньше удовольствия, чем я, он долго думал, и было видно, что это дается ему не просто. Потом я помню все обрывками. Что-то случилось со мной, и я не запомнила целостной картины. Он пытался найти у меня пульс на руке, положил мою руку на свою и объяснил, где он должен чувствоваться. А еще сказал, что «тело не врет». Потом дал отрицательный ответ, но я не восприняла сразу, кажется, переспрашивала как-то еще. А потом поняла, что нет, это все, это конец. Обняла его крепко-крепко, и он меня. Хотелось не отпускать его никогда, а потом мы поцеловались. Нежно-нежно, аккуратно, боясь любого неосторожного движения. Наверное, этот поцелуй был самым запоминающимся в моей жизни. Не первый поцелуй, не первый поцелуй с любимым человеком даже, а вот этот «прощальный», невероятно чувственный поцелуй.

Я с трудом разжала руки и отпустила его. Я потеряла всякий контроль, уже не могла улыбаться. У меня, скорей всего, был потерянный и ничего не понимающий взгляд. Как у бездомного щенка, которого снова бросают. Больно было. Я еле смогла дойти до скамейки на платформе, держась за мраморную стену, упала там и начала реветь. Я не могла остановить слезы, которые стекали по всем сторонам, а когда уезжал очередной состав и было шумно, я кричала. Меня раздирало изнутри и хотелось криком выплеснуть это куда-то. Хотя, я не думала, я просто плакала, просто кричала. Мне просто было больно. Прошло немного времени, и я, вопреки всему, начала слать ему смски:
«Я люблю тебя! ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, СЛЫШИШЬ? Больше всего на свете! О каком счастье тут можно говорить? Его не может быть. Не может!!! я люблю тебя»
«Почему ты не возвращаешься? Ты должен был вернуться. Ты ДОЛЖЕН БЫЛ ВЕРНУТЬСЯ!!! Вернись, пожалуйста… Жить без тебя невыносимо»
«Я жду, я не могу уйти, я не способна встать. Я должна была сдаться! Я должна была принять это с улыбкой, я ожидала этого и готовилась к этому!!! Почему? Почему…»
Потом я попыталась позвонить ему. Он сбросил, и я написала последнюю смску. Точнее это должна была быть последняя смска:
«Прости».
Еще немного времени, парочка пропущенных составов, чтобы не показываться в таком виде людям, и я наконец-то встала. Пошла к зеркалу у первого вагона, но оно было слишком высоко, так что я лишь смогла убедиться в том, что лоб у меня, все-таки, не черный. В вагоне я не удержалась и снова начала плакать, да еще и написала еще одну смску. Вроде бы успокоилась, но не смогла.
«Почему? Почему, если со мной ты был бы счастлив, то почему ты выбираешь несчастье для нас обоих? ПОЧЕМУ?!?!»
Мама встретила меня у метро, отдала мне пачку сигарет и конфеты гейша, которые я не стала есть тогда, а на ночь пустила в свою комнату. Первое, что я сделала, это написала огромное сообщение Диме, следующей ночью мне пришел ответ, который я прочитала только днем, и сразу ответила.
Я: я не могу успокоиться, потому что ты сказал, что со мной был бы счастлив, я не могу просто с улыбкой развернуться и идти дальше, как планировала, репетировала, блять, в мыслях, не могу! почему, блять, ПОЧЕМУ?! сумасшествие. просто сумасшествие. блять. я бы не требовала объяснений, ничего бы не написала, если бы ты просто сказал "нет", но ты, сука, не сказал, ты делаешь только хуже и мне и себе! может быть, я сама была не права, заставив тебя отвечать сразу, не давая тебе "достаточного" времени на раздумия, но это не повод давать не до конца обдуманный ответ! блятьблятьблять!!! я протеворечу, да, ставлю в тупик. но какая же хуйня твориться у нас с тобой в головах?! нам так хорошо вместе! как ни с кем другим. и ведь это правда! мы могли бы пообщаться, начать сначала, как будто ничего не было. может быть, быть друзьями, общаться так, как сегодня. постепенно, может быть, что-то бы изменилось, вот о чем я думала. о том, что все равно невозможно вернуться в прошлое, так как раньше не будет и не может быть, но может быть иначе и можно вернуть счастье. другое, да похуй! боже… отношения не "парень с девушкой", но и не "друзья". просто общение. это же так охуенно. да что я тебе объясняю, ты ведь и сам это отлично знаешь! ты все тот же самый близкий и родной мне человек, это невозможно не увидеть\не почувствовать. есть же столько вариантов, как быть счастливыми, как быть счастливыми ВМЕСТЕ! почему же тогда ты хочешь, чтобы я искала счастье в ком-то другом, когда никого другого больше не существует, никого на свете!?! это же может быть так охуительно, а ты отказываешься. я уже ничего не понимаю.
мы ведь достойны счастья, верно? каждый человек достоин. *просто* его не достичь. вот так вот взять и оно нагрянет, как тогда, в октябре. тогда все выглядело слишком просто и идеально. но ведь за счастье нужно бороться, его нельзя отпускать! это самая большая ошибка, которую только можно сделать!
zebra-v-palto.mmm-tasty.ru/entries/14491254
такие прекрасные слова, проникающие прямо в сердце безо всяких преград.
можно построить нечто невероятное и восхитительное. МОЖНО! и плевать, что страшно - это нормально. мне не страшно умереть, мне не страшно рисковать жизнью, не страшно просрать всю жизнь из-за чего-то, ничего не страшно, но я боюсь за тебя, за нас с тобой! ТЫ ДОЛЖЕН БЫТЬ СЧАСТЛИВ! и я должна. мы. это ведь такое прекрасное "мы"!
теперь я не могу оставить все так, как есть.
Дима: Потрясающе, Полин. Уже вчера и сегодня, более менее придя к осмысленному результату, я лицезрел именно подобный выход из ситуации. Не могу оставить тебя просто таким образом на "обочине" и свалить, оставив такой грубый след. Мне еще проблематично осмыслить произошедшее, но вчерашний день показал что-то иное, желанное и столь необычное. Недавно размышлял, об определенном качестве(части или подобной ерунде), не достающей в моей душе, и, походу, именно это надо бы для окончательного исправление, которое я себе наметил. Мне с тобой приятно, и все также необычно пролетает время, отбросив все проблемы и пр. недуги. Это здоровски. Одно прошу: не спеши. И не взрывайся эмоциями, психологически угнетая себя. Сейчас время для перемен. И они будут
П.с. вчера вернулся в час ночи на такси, поэтому весь сегодняшний день отсыпался… И поэтому вчера не зашел в контакт. Прошу прощения
Я: когда я писала предыдущее сообщение, я была, кажется, в истерике, или в состоянии очень к ней близком, поэтому все, написанное выше, было написано на эмоциях. слишком много мата и слишком беспорядочные мысли. прошу прощения. но зато у меня было более суток, за которые я все обдумала и снова пришла к тому же самому выводу: что нам нужно попытаться как бы построить все заново. видеться, общаться именно так, как позавчера (это было всего лишь позавчера?), легко, непринужденно, без всего лишнего, которое сейчас только помешает. просто черпать энергию от общения, которую мы можем друг другу подарить. сейчас этого более чем достаточно.
окончательно я пришла к решению вчера, как раз в это время попыталась тебе позвонить. ты не ответил и я решила, что подожду, пока ты придешь в себя, и не буду пытаться с тобой поговорить об этом, пока ты не будешь к этому готов. я совершила достаточно ошибок и тогда, еще в 2012, и сейчас снова, но я буду очень стараться больше не ошибаться. сейчас я знаю, что мне нужно делать. я готова ждать столько, сколько потребуется, я и не собиралась как-то торопить события (с учетом того, что это не затянется на 10 лет, конечно :D).